Когда зацветет цикорий

Какие странные причуды бывают порой у судьбы... И вроде хочет она быть благосклонной к человеку, и человек сам хочет улучшить судьбу свою, да только получается все не так ... а иногда и совсем не так, как было изначально где-то и кем-то задумано...

Жила у нас в подъезде баба Люба, было ей уже лет под 60. Простая женщина, работящая, скромная... все о внуках хлопотала, за детей переживала, а своей жизни так вроде как и не было у нее... Идет бывало из дому — а взгляд как затуманенный, как будто смотрит куда-то в пространства нездешние и не видит ничего вокруг... Говорили про нее соседки — не свою жизнь живет баба Люба, не свою... А почему, откуда мнение такое у них сложилось — и сами понять не могли.

А однажды рассказала нам одна из женщин такую историю... Давно это было, баба Люба девкой еще была. Жила она тогда в селе, трудное время было послевоенное, работали как каторжные... Да только дело молодое — и про любовь думалось, и в счастье верилось, и мужа хотелось — чтоб любимый да любящий, работящий да ласковый... Выходили замуж подруги Любины, а ей все никак пара не находилась...

Нравился Любе парень один, Николай — скромный, добрый — мухи не обидит... Да только жил он как-то отстраненно от всех — ни в клуб не ходил, ни на посиделки вечером... Ни с друзьями выпить... все один да один... Девчата давно уже на него рукой махнули “Да что ты, Люба, мрачный он какой-то, так и проживет бобылем всю жизнь, и зачем он тебе такой сдался?” Повздыхала Люба, погоревала — а потом и подумала: “ Да и вправду, не будет толку от такого парня, не самой же мне на шею ему вешаться”. Да только и другие кавалеры почему-то Любин двор стороной обходили — как заклятье на ней какое было...

Однажды Галя, подружка Любина, узнала, что есть в одном селе за озером бабка-гадалка, всю правду говорит... И стала уговаривать Любу поехать к ней. Вот крест тебе — всю правду скажет — где жениха искать! Боялась Люба к бабке той ехать... И сама понять не могла, почему так боится... То ли еще с детсва цыганок-гадалок боялась, про которых все говорили, что они детей воруют... То ли боялась в лицо услышать, что некрасивая она, ненужная никому, а потому и век ей жениха не видать... То ли какой-то другой страх ее мучал - призрачный, еле ощущаемый, как дымок над водой, и в то же время самый страшный из всех страхов — предчувствие судьбы своей несчастливой..

Но уговорила ее Галя, взяли телегу, матери Любиной сказали, что едут проведать сестру Галину, что недавно замуж в другое село вышла, и поехали... Доехали к вечеру...Хата бабки той - старая, развалюха почти, бузиной все вокруг поросло да рябиной черноплодной... На дворе незнакомом тени мечутся, собаки где-то воют... Не хочет Люба идти, не идут ноги... Но Галя берет ее за руку, тащит в черный проем сеней, тащит, тащит... Бабка вышла — и как-то легче на душе стало Любе, спокойнее... Взгляд у бабушки мягкий, голос воркующий... Пойдемте девоньки... не обижу, что увижу — все скажу...

Сначала с Галей говорила — та вышла радостная... Через год замуж выйду, а через два - сына рожу! И у мужа “Победа” будет, ты представляешь — “Победа”!!

 - За председателя что ли замуж пойдешь? - горько усмехнулась Люба...

 - А то и за председателя!

 - Так он же женатый!

 - Ну так а мы разведем!! - не унимаясь, хохотала Галя.Да только не до смеха Любе было... Вошла она в бабкину комнатушку, сердце колотится так, что вой собак заглушает... Смотрела на нее бабка долго, и на ладони смотрела, и в глаза заглядывала... А потом и говорит:

 - Не бойся так девонька... Будет и у тебя счастье. Любовь тебя ждет огромная, не надышитесь друг другом... и в один день умрете...

 - А когда, когда любовь -то эта будет?? - почти уже кричала Люба

 - А вот когда — не знаю... Загорится та любовь, когда цикорий зацветет... цветочки такие синенькие...

 - Так вон же сколько его растет — сорняк же это, на полях спасения нет от него! - недоумевала Люба.

 - Да ты не дослушала меня, девонька... Когда зацветет он в садике твоем, твоими же руками саженый...

Удивилась Люба, а потом обрадовалась — мудрено ли сорняк вырастить, он и сам себе дорогу пробьет, за ним и ухаживать не надо, главное посадить — пусть себе растет!-

 - Спасибо, бабушка!

Уходила Люба от бабки в чувствах непонятных — и радостных (будет же, будет любовь!), и тревожных...Ведь сказала же бабка Гале — через год замуж выйдешь! А тут — цикорий сажай.. да еще и непонятно когда... почему все так у нее, все не как у людей?

Рассказала Гале она про сомнения свои, ну Галя как водится, всем подружкам сразу и растрезвонила. Потешались они над Любой, потешались, да и забылось это дело как-то само собой... А Люба посадила у себя в садике на грядочке отдельной семена цикория, да все ждала, когда первые всходы будут... Только вот не прорастал он и все... За забором — растет, девать его некуда, а на Любиных градках — чернота... И что она только не делала — и поливала, и удобряла, и будто за розами царскими ухаживала... Да не было толку никакого...

А тем временем от непонятной хворобы умерла жена председателя колхоза... Погоревал он с полгода, а потом стал на девок молодых заглядываться. А в особенности на Галю, подружку Любину. А еще через полгода на все село свадьба гремела — женился председатель на Гале, на своей “Победе” ее к сельсовету вез через все село. Крикнула Галя Любе из машины свадебной— вот видишь!!! Всю правду она сказала!!! Всю правду!! “ Вздохнула Люба, и такая тоска охватила ее — и близко любовь, да дыхание у нее холодное, неживое...И рядом стоит — как марь, как призрак, а руку протянешь — и нет ее, нет... Может и не будет никогда...

Еще год прошел, и еще... Исправно она сажала, поливала, лелеяла свой цикорий... Только гибли семена, не прорастали.. Отчаялась совсем Люба. И возраст уже такой- что еще годок и уж точно можно в старые девы записываться. Галя уже вторым беременна была, над Любой подшучивала, а если честно — считала ее малахольной. Но в глубине души не злая была Галя, хотела и подружкино счастье устроить.

Однажды к ее мужу, председателю, люди приезжали из города — то ли комиссия какая, то ли проверка, то ли просто друзья-приятели — этого не помнит уже никто. Но только был среди них человек один военный, майор. Председатель пир закатил, Галя готовила, за гостями ухаживала, да и Любу позвала — помочь, а заодно надеялась, что может приглянется кому из гостей ее подруга... И таки приглянулась... Как увидел тот майор Любу, так и глаз с нее не спускал... А потом частенько стал к Любе из города наезжать, подарки привозить... Странно Любе делалось от его визитов... Не привыкла она к подаркам да вниманию такому. И не грели душу разговоры его... и глаза его казались ей водянистыми, тусклыми... А однажды вечером, когда майор собирался уезжать уже — вдруг обнял ее, прижал спиной к сараю и стал жадно целовать. И пахло от него чем-то, от чего Любе чихать хотелось, и руки его не были ни нежными, ни трепетными...

Когда уехал майор — заплакала Люба. Не о такой любви она мечтала, не о такой...

А на следующий раз майор приехал уже предложение делать.

С тяжелым сердцем дала согласие Люба, но все же дала...Выбирать уж не приходилось... Мало мужиков после войны было, а у нее — то и так сроду не было никого... Только с тех пор перестала она цикорий сажать.

-Верила я в твою сказку, бабушка, да видно обошло меня то предначертанное счастье стороной...

Вышла Люба замуж за майора, да и уехала с ним — по гарнизонам мотаться, пыль дорожную месить, детей растить... Трое у них родилось — девочка и два мальчика... Верно в народе говорят — стрепится-слюбится. Или не слюбится. Да только деваться то все равно некуда.

Потом обосновались они в Сибири, в небольшом городе. В родное село долго не приезжала Люба — все суета, суета... Родители к ним чаще приезжали... Хотели и насовсем мать Любину из села забрать, да та ни в какую.. Не могу говорит, без родины своей, здесь я сама себе хозяйка, пока сама ходить могу — никому не позволю себя обслуживать!

Так жизнь и текла — в работе, в заботах... Изредка вспоминала Люба про гадание, про то, как нелепо посмеялась над ней судьба... И тогда уходила она в свою комнату, раскрывала старую энциклопедию, где среди страниц хранился засушенный цветок цикория — как напоминание о прошедшей юности... да что там о юности — о всей жизни прошедшей... Так и не случилось с ней чуда... Да и как она могла поверить в него? Как она могла?

Вот такую историю поведала нам женщина из подъезда. Помолчали мы, посочувстовали соседке... да каждый про себя подумал — грустно конечно, да только не самая горькая судьба у этой Любы... Грех ей Бога гневить...

А потом умер Любин муж. Еще нестарый мужчина, возвращался домой с почты, сердце схватило. Присел на лавочку, пока скорая приехала — он уже и не дышал. Горевала Люба, привыкла уже делить свою жизнь с этим чужим ей по сути человеком... Хоть и не ласковый был ее Алексей — но и не грубый, пальцем ее никогда не тронул. Хоть и не понимал он Любу, но заботился, и тряпки покупал ей, и как денег побольше стало - то и золотишко изредка..

Стала тосковать Люба, а тут и другая беда следом — получила Люба телеграмму из села своего — при смерти мать, ехать срочно нужно... И поехала Люба..

Слава Богу, успела... Мать совсем слаба была, да перед смертью последними ее словами были - “А цветочки то твои, Любонька, взошли”....

Не поняла сначала Люба — про что эти слова матери были... А когда в садик вышла — глазам своим не поверила... Там где пышный цветник раньше был — ничего уже не росло, а только синели вдоль всего забора цветки цикория... Неприхотливые синие цветы, которых так она ждала почти 40 лет назад, теперь сами тянулись к ней в руки, сами звали ее за собой... Упала Люба лицом в цветы, осыпала себя синими лепестками, слезами своими их поливала — и по матери слезы, и по жизни своей неудавшейся, и по любви своей неслучившейся...

Ничего не видела и не слышала Люба, как в омут — в дурман цикориевый провалилась... и днем и ночью на грядках сидела, не видела и не слышала ничего, юность свою вспоминала...

А вечером, после похорон матери, сидела в сенях, свет не зажигала, накрылась платком старым, никого видеть не хотела... И тут вдруг стук в дверь... Нехотя подошла, открыла... Бог мой... Лицо-то знакомое... да только вспомнила не сразу сначала...

 - Забыла меня ты, Любушка... А я вот прознал, что здесь ты, что горе у тебя...

 - Господи, Николай!

 - Да, я это... Изменился сильно? Постарел небось...

 - Да нет, просто не ожидала я... Говорили про тебя, что сгинул ты куда-то, да и след простыл...Жив хоть!!! Вот радость!

 - Да в город я уехал.. Как ты замуж вышла — так и уехал, думал вдалеке от дома тоска меня отпустит... Любил ведь я тебя...

Удивилась Люба, вспомнила, как тосковала по Николаю в юности, а он и не подошел ни разу...

 - Что ж ты не сватался-то, коль любил?

 - Думал, не пара я тебе... не понравлюсь, не умел я как другие — шутки шутить да на гармошке играть... А потом прознал, что ты цветы какие-то выращиваешь, чтоб жениха богатого наворожить, девки по всему селу тогда болтали... Ну, думаю, если выйдет твоя затея, тогда уж точно не видать мне тебя... Ходил ночью, грядки твои керосином поливал... Да только не помогло это... Все равно замуж ты вышла...

 - Вот ведь как бывает...

Проговорили Люба с Николаем всю ночь, всю свою жизнь друг другу рассказали... У Николая тоже судьба не сложилась, ни жены, ни детей. Плакали, вспоминали, а под утро уже и расстаться не могли. Поняли, что родные они, что не разделили их эти годы... Да так радостно на душе было, так светло, будто снова вернулась юность, и цикорий на грядках полыхал голубым цветом, и казалось, что это только начало...

Остался Николай у Любы в доме, наговориться не могли, налюбоваться друг другом. А через неделю поехали в город — заявление в ЗАГС подавать. Дождь лил в тот день, да такой сильный, будто оплакивал кого... Сели в грузовик (сосед Василий обещал довезти до города), а вот не доехали... Скользкая дорога была, не справился подвыпивший сосед с управлением...

А случилось это на той самой развилке, откуда дорога к дому старой гадалки начиналась... И уж давно ее на свете не было, да видно, смотрела она из иного мира, не могла позволить, чтоб не сбылось ее предсказание...Умерли Люба с Николаем в один день и в один миг. А сосед Василий только ногой сломанной отделался, да пить стал после этого пуще прежнего....