ЛИНА ФЕДОРЧЕНКО
Из цикла “Мария Магдалина”
Когда я танцую на грязных полах харчевен,
и лампа с дешёвым маслом чадит, угасая,
ложатся мне под ноги цветные камни Ниневии,
и звезды другого неба сквозь рваную ткань проступают.
Когда от жажды сквозь почву приподнимается Земледержица-Черепаха,
ртом беззубым кусает пятку босую,
и прячутся мне под юбкуот зноя полдневные тени,
то трещины в письмена я пальцами ног дорисую
и взглянет сухая земля в небо ликами Древних.
Их губы живые, я в небо вопьюсь без страха,
и накренится белёсого неба чаша,
и воды обрушатся, и напоят Черепаху,
а с нею напьются и люди, а также ослы и пашни...
***
Ты знаешь, где днём прячется ночное небо?
В твоих глазах.
Тёмных - тёмных, со звездами.
Не веришь, смеёшься? Пусть...
Но, если бы удалось
заглянуть в твои глаза, когда ты спишь,
они оказались бы синими-синими.
И, может быть, даже с облаками...
***
Уютно кутаясь в шаль страха,
любить осенний парк,
свою собаку,
и выходы в театр –
раз в две недели,
одна или с подругой.
Ритуал
прикалывания маминой камеи,
всплакнуть к концу второго акта…
и домой
в трамвайчике,
чтобы успеть не поздно
туда, где всё равно никто не ждёт.
Текущий кран,
открытки с видами Парижа,
пластинки с Окуджавой и Шопеном,
на тумбе у кровати стопка книг
с закладками из разноцветных листьев,
будильник
с круглым жестяным бочком
и
фотография чужого человека
с таким родным лицом.
…и кружево ветвей, ресниц и солнца,
и вновь во сне
катает на качелях,
и говорит, и говорит
о Кастанеде, Льве Гумилёве и о встречах свыше
и дарит не букеты, а мосты
и облака…
Тот
кто никогда,
взбегая по ступеням
не позвонит так весело и резко,
не позвонит условные два раза
кто никогда не позвонит вновь в эту дверь…
А если позвонит, ты не откроешь.
Родная
Там, где я родился,
Один закон на всех -
Кто не умеет жить,
Того учат умирать.
Мягкие унты подвязаны мхом - не проломить наст.
Не плачь, родная -
глаза превратятся в округлые льдинки,
потеху детям горы.
Подставь рукавицу - я насыплю в неё хрупких градин,
и будет День,
и мой голос, медленно тая,
прикоснётся чуть слышно к лицу:
«я люблю, я люблю, я люблю...».
Ты не станешь хмуриться, ты не станешь красить одежду -
меня нет там, где день.
Ты не станешь плакать -
разве зовётся смертью, когда исчезает сияние в небе -
оно только мёртвый ребёнок снега и солнца…
…И только мокрые ресницы разведённых мостов над Невой...
Нет дорог - только сани скользят.
Снег звенит, звенит -
я запомню и,
быть может, когда-то сыграю на скрипке.
В мерзлоте проложить дорогу собой.
Хой!
Руки раскинуты, ноги стянуты кожаным ремешком.
Хой, хой!
Лицо срезано настом до кости.
Хой!
Кто не умеет жить...
А помнишь, родная, наша юрта стояла над морем…
…Ты никогда не спрашиваешь,
где я бываю, когда нет белых ночей...
Но знаешь, под этим городом - Море.
Хой!
По млечному пути, как по снегу.
Родная, родная, родная, родная...
***
Небо призрачно-серебрянное
опрокинулось огромной хризантемой.
Иглы лепестков твоих
прокалывают меня,
печаль твоя до земли.
Или это только дождь?..
***
Когда Солнце
нас покидает
мы от ужаса перед Тьмою
забираемся под одеяло.
Когда небо
становится бездной
мы, как дети, укрытия ищем
под надёжным стёганым сводом.
В каждом стуле нам мнятся драконы,
и в свой же смятой одежде —
неприкрытые наши страхи.
Мы стыдимся себя обнажённых,
обнажённой Вселенной боимся —
Зло и Тьма для нас нераздельны.
Когда нас покидает Светило
мы в себе и не ищем Света...
Каждый раз, когда Солнце уходит
умирают дневные боги.
И тогда лишь мы видим звёзды.
Возлюби Тьму.
Возлюби Свет.
Это так просто — быть звездою.
Монастырь в горах
Неспешно бьёт колокол в горном монастыре...
Отшельникам торопиться некуда-
впереди - Вечность, позади - Вечность, а пока - третий час.
Март мавочий
Среди
течных берёз
свежая древесная кровь
над крокусами, что как взорванные гильзы
Он
встретил
Ее
И тысячегубо цветы целовали
их тела, когда они
как звери
катались в запахах трав и друг-друга
и доили губами берёзы
новорождёнными слепо припадая
к белой
нагретой солнцем груди
в горизонтальных родинках
Он увел бы её в город
и назвал своею женой
но
Она
навсегда осталась
под ковром вывернутых наизнанку звёзд
среди беременных берёз
Вернись
в следующем году
обними дерево
ощутишь
как под её корой
бьётся
твоё
сердце
***
Одна моя подруга
с волосами цвета осенних листьев,
с подолом из душицы, полыни и маргариток,
с лавандовыми руками -
танцует на ветру...
У моей подруги
в голосе колокола-колокольчики,
у моей подруги рябиновое сердце,
покрытое ледяной коркой,
в него воткнуты иглы
больно-больно
длинные как иглы крымской сосны...
Большую часть игол
воткнула она сама
некогда -
для красоты...
Еще одну - ее мама
с любовью,
еще пара - подарок
от тех, кого она любила,
пока еще не сомневалась,
что умеет любить...
Когда она приближается к кому-то
близко-близко
иглы глубже вонзаются в ее сердце
больно-больно -
и она отдаляется...
Но когда она отдаляется -
ее сердце снова стынет,
и она поет приворотную песню,
и она приближается снова,
чтобы согреться,
подхватить пламя как заразную болезнь...
Это ничего,
просто рябину всегда надо выморозить -
тогда она слаще...
Однажды иглы ее истлеют,
она встретит того,
кто бросит ее в ключевую воду,
кто разожжет огонь, большой огонь под ее котлом,
не взирая на ее страх
больно-больно
близко-близко
и заварит из лаванды и полыни
из ее осени и мая
целебный чай
ее стихов и счастья,
которым согреемся мы
продрогнув на ветру
в этом потрясающе красивом
неуютном любимом мире
перед долгой дорогой....
***
Пламя танцует в круге зрачков,
кони танцуют по кругу,
перевернуть часы веков
проще, чем подтянуть подпругу.
Быть и не быть — только кровь в висках,
ритм пальцев по коже упругой...
Но танцевать, танцевать — пока
ты не выйдешь из круга….
Еще стихи Лины Федорченко можно прочитать здесь: